Предисловие

Говоря о тирании, китайцы часто вспоминают жестокую политику первого императора династии Цинь (Цинь Шихуанди 259-210гг. до н.э.), предание им огню книг и закапывание живьем последователей Конфуция. Цинь Шихуанди «приложил все силы, использовал все возможности и средства для удержания своей власти».[1] Эта жестокая политика проявлялась в разных сферах жизни: беспредельные поборы и непомерные налоги; чрезмерная трудовая повинность народа ради обилия пышных церемоний; суровые жестокие формы уголовных наказаний, даже в отношении к соседям; ограничение свободы убеждений, предание огню книг и закапывание живьем учёных. Во времена династии Цинь население Китая насчитывало 10 млн. человек. Цинь Шихуанди подверг 2 млн. человек суровой трудовой повинности. Первый император династии Цинь ввел жестокие формы уголовных наказаний в сфере идеологии, усиленно ограничивая свободу убеждений, и в последствии уничтожил более тысячи последователей конфуцианства, не согласных с его политикой и осуждавших её.

Тирания компартии во много превосходит жестокость династии Цинь. Всем известно, что философия компартии – это философия борьбы. Власть компартии основана последовательно на внешней и внутренней борьбе: классовой, политической и идеологической. Мао Цзэдун в свое время, не стесняясь, сказал со всей откровенностью: «Кем же был первый император династии Цинь? Он уничтожил 460 последователей Конфуция, мы же репрессировали 46000 интеллигентов. Есть люди, которые называют нас диктаторами, говоря, что компартия – «современный Цинь Шихуанди». Это – факт, мы полностью его признаем. Жаль только, что их оценка занижена, надо бы её усилить».[2]

Рассмотрим прошедшие трудные для коммунистической партии 55 лет власти. Как коммунистическая партия после захвата власти использовала механизмы власти и классовую борьбу для проведения в жизнь программы классового истребления, а также грубое революционное насилие как инструмент осуществления жестокого господства? Она, убивая людей и уничтожая их человеческую природу, а также репрессируя любую веру, кроме веры в компартию, начала политическое движение, направленное на утверждение компартии в Китае как божества. Опираясь на теорию классовой борьбы и учение о революционном насилии, она непрерывно уничтожала группы чуждых ей элементов в разных областях. Одновременно используя средства борьбы и обмана ради своего тиранического господства, она применяла насилие по отношению к населению всей страны.

Спустя три месяца после основания государства, компартия начала повсеместную земельную реформу. Используя лозунг «Земля тем, кто ее обрабатывает», она агитировала тех крестьян, у которых нет земли, бороться с теми крестьянами, у которых она есть; не обращая внимания на нравственность, воодушевляла их, потворствуя эгоистичной, жаждущей власти и богатства, природе человека. Одновременно в процессе проведения генеральной линии земельной реформы, было объявлено о ликвидации класса помещиков. В деревнях широко производилось деление на классы, определялось социальное положение, и по всей стране на 20 млн. человек навесили ярлыки: «помещик», «кулак», «враг», «плохой», лишая их гражданских прав и устанавливая тем самым в китайском обществе дискриминацию и насилие. Волна земельной реформы докатилась и до отдаленных районов, затронув и национальные меньшинства. Клика компартии стремительно расширялась, разрастаясь до партийных комитетов и ячеек в деревнях и селах. Главы ячеек передавали указания партии; на первый план ими часто выдвигались вопросы классовой борьбы, пробуждавшие в крестьянах желание борьбы с помещиками, которых, таким образом было уничтожено 100 тысяч. Более того, были районы, где по отношению к помещикам проводилась политика конфискации и истребления каждой семьи; даже женщины и дети не могли избежать этого, вплоть до полного уничтожения помещиков как класса.

В это время компартия по всем деревням развернула первую волну призывов: «Мао Цзэдун – освободитель народа», «Только компартия может спасти Китай». В процессе земельной реформы крестьяне получили выгоды за счет политики компартии, которая позволяла при широком размахе насильственного захвата получать нетрудовые доходы; поэтому было немало бедных крестьян, которые благодарили компартию и считали, что компартия заботится о народе.

Благополучие крестьян, которые получили землю посредством раздела, продолжалось недолго. Не прошло и двух лет, как по отношению к крестьянам компартия предприняла целый ряд насильственных действий: организацию бригад взаимопомощи, первичных союзов, высших союзов и народных коммун. Из года в год нарастала критика «медленных шагов», принуждая крестьян «быстрыми темпами, плотными рядами входить в социализм». По всей стране осуществлялась централизация закупок и сбыта зерна, ватников, масла. Весь оборот наиважнейших сельскохозяйственных продуктов всей страны был вытеснен с рынка посредством введения государственной монополии. Еще более усилился режим регистрации: крестьянам не разрешалось жить и работать в городе. Жителям с деревенской пропиской нельзя было приходить в государственные продовольственные магазины покупать хлеб; их детям также не разрешалось учиться в городах. Дети крестьян могли быть только крестьянами. С этого времени 300 млн. жителей, прописанных в китайских деревнях, стали вторым сортом китайского общества.

В результате реформы «Часть людей должна разбогатеть», в течение первых пяти лет после замены народных коммун семейными подрядами 900 млн. крестьян получили некоторое повышение доходов и заметно улучшили свое положение в обществе, но потом было резкое падение цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию, и они опять погрузились в бедность. Различие между жителями городов и деревень стремительно увеличивалось, возникла большая разница между бедными и богатыми; в деревнях снова появились люди, ставшие новыми помещиками, новыми кулаками. По данным агентства «Синьхуа» до 1997 года «главные продовольственные районы и большинство крестьянских дворов оказались в длительном застое, и было даже заметно уменьшение доходов». Таким образом, крестьянские доходы от сельского хозяйства не увеличивались, а даже уменьшались. Разница в доходах жителей городов и деревень в период 80-х годов увеличилась в соотношении с 1,8:1 до 3,1:1.

Еще одним классом, который хотела уничтожить компартия, являлся класс городской и сельской национальной буржуазии. В процессе реконструкции промышленности и торговли компартия заявила, что класс буржуазии и класс рабочих имеют разную сущность, а именно: первые являются эксплуататорским классом, а вторые никого не эксплуатируют и являются классом, противостоящим эксплуататорам. Эксплуатация классом буржуазии родилась вместе с появлением компартии и будет существовать до самой ее смерти; можно только уничтожить саму партию, но нельзя ее реформировать. Такое отношение в процессе проводимых реформ к капиталистам и торговцам приводило к росту числа убийств людей и к уничтожению человеческой природы. У компартии были и такие лозунги, как «процветание – единомышленникам, гибель – противникам». Если ты отдал своё имущество государству и выразил поддержку компартии, то будешь считаться просто незначительной помехой для народа. Но если ты против компартии, если испытываешь или выражаешь недовольство, то ты идешь против революции и будешь заклеймён как реакционер, став мишенью драконовской диктатуры компартии.

В процессе господства террора, сопровождавшего эти реформы промышленности и торговли, капиталисты и крупные собственники отдавали свой капитал компартии. Среди них было немало и тех, которые не могли вынести унижений и совершали самоубийства. В то время в Шанхае партработники на должностях председателей городских исполкомов каждый день спрашивали: «Сколько сегодня спрыгнуло десанта с самолета?» – имея в виду выпрыгнувших за день из окна капиталистов, которые кончали жизнь самоубийством. Таким образом, за несколько лет компартия в широких масштабах по всему Китаю уничтожила владельцев фабрик и заводов.

Во время земельной реформы и реформирования промышленности и торговли компартия провела множество политических компаний: «ликвидация контрреволюции», «реформирование идеологии», «нанесение удара по противостоящей партии группе Гао Ган, Жао Шуши», «очистка от контрреволюционных кругов» (единомышленников Ху Фена)[3], «три против» (против бюрократизма, против взяточничества, против коррупции); «пять против» (против взяток, против уклонения от налогов, против воровства государственного имущества, против мошенничества в производстве, против воровства государственной экономической информации), «выявление и вычищение чуждых контрреволюционных элементов, скрывающихся среди народа». Таким образом, искоренялся целый ряд противников революции в огромном масштабе по всей стране. В этих движениях компартия каждый раз использовала все правительственные механизмы, которые она держала в своих руках: парткомы – главные партийные объединения, рядовые ячейки – группы минимум из трех человек, приравненные к военным. Эти ячейки имелись на каждой деревенской улице и повсеместно в каждой провинции. Эта форма сетевой структуры контроля, взятая со времен войн (ячейки создавались в армии), играла ключевую роль в проведении целого ряда политических мероприятий.

Еще одним явлением, которое появилось в начальный период формирования государства, было жестокое подавление религий. В 1950 году компартия издала директиву для представителей власти во всех регионах и провинциях, требуя от них наложения запрета на религиозные организации, религии тех мест и общественные формирования. В документах было указано, что феодальные религиозные организации являются шпионами Гоминьдана, инструментами, контролируемыми помещиками, богачами и контрреволюцией. В процессе распространения этой информации по деревням и селам страны правительство мобилизовало всех, признанных ею как опорные классы, для разоблачения и нанесения ударов по членам религиозных организаций. Правительства всех уровней участвовали в расформировании так называемых «суеверных» организаций, например, таких как, христиан, даосов (особенно игуандао), буддистов и так далее, требуя от членов этих церквей, храмов и направлений зарегистрироваться, раскаяться и стать новыми людьми. Если организации не регистрировались в срок, то после выявления нарушения их подвергали суровому наказанию. В 1951 году были изданы суровые установки правительства в отношении тех, кто продолжал вести религиозную деятельность, и последние оказывались перед лицом смертной казни или пожизненного заключения.

Это движение было направленно против большого числа простых людей, верящих в Бога, в доброту и соблюдающих обряды и закон. На основании неполной статистики известно, что всего было схвачено и убито не менее 3 млн. верующих и членов общин. С широчайшим размахом в городах, деревнях и селах подвергались допросам и обыскам почти каждая семья, даже статуи Цзао Ван, одного из почитаемых в народе святых- домашнего покровителя, были разбиты и уничтожены. Одновременно с убийствами людей эти действия были шагом в утверждении единственно верной линии мышления компартии, соответствующей законной идеологии; в утверждении того, что только коммунизм является законной верой. С этого времени появились так называемые «верующие, любящие родину». Только «верующие, любящие родину», могли получить государственную конституционную защиту. На самом деле, независимо от того, во что верил простой народ, существовал только один критерий: действия каждого должны быть направлены на выполнение приказов и команд партии; каждый должен признавать, что компартия является наивысшей из всех церквей. Ты веришь в христианство, но именно компартия является Богом над всеми Богами; ты веришь в буддизм, но компартия является Буддой из Будд; ты говоришь о мусульманстве, но компартия является истинным Аллахом из истинных Аллахов; ты говоришь о живых Буддах, но именно компартия должна утвердить, кто может быть живым Буддой. В конце концов, если компартии нужно, чтобы ты говорил так, то ты и должен говорить именно так; если компартии нужно, чтобы ты так поступал, то ты и должен так поступать. Верующие могли верить, но должны были в каждой своей вере руководствоваться партийными указаниями. Тот, кто не поступал таким образом, становился объектом преследования и нападок властей.

Более 20 тыс. последователей христианства в 22 провинциях Китая, а также 560 тысяч крестьянских семей в 207 малых и больших городах были вызваны для допроса и подверглись следствию. Подтверждено, что среди семей верующих имелось 130 тысяч человек, которые находились под следствием. Также до 1957 года уже более 11 тысяч верующих были убиты, большинство верующих было незаконно арестовано или оштрафовано.

В итоге, КПК уничтожила класс кулаков, класс буржуазии, репрессировала в широком масштабе верующих в Бога и законопослушных людей, и заложила фундамент для единственной и неповторимой из всех существующих вер и религий – веру в компартию.

В 1956 году венгерская интеллигенция подняла восстание, которое было подавлено Советской Армией и впоследствии названо «венгерскими событиями». Мао Цзэдун извлек из этого нужный урок. В 1957 году компартия в Китае, используя лозунг «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ», призвала китайскую интеллигенцию и других людей «помочь компартии улучшить стиль работы». Смысл состоял в том, чтобы выявить среди них тех, кто был «против компартии». Мао Цзэдун в 1957 году, чтобы на самом деле «выманить змею из пещеры», в письмах к секретарям партийных ячеек всех провинций высказал пожелание, чтобы они организовали движение по улучшению стиля работы партии.

В то время было несколько лозунгов, обещавших, что за критику не последует никакого наказания, с тем, чтобы поощрять людей высказывать свое мнение о компартии. Но на самом деле после окончания движения «против правых» определили 550 тыс. правых элементов, 270 тыс. человек потеряли работу и 230 тыс. определили как ядро правых элементов и противников компартии и социализма. Можно обобщить политику компартии в этот период в виде четырех этапов: «выманить змею из пещеры», «обвинение и внезапное нападение, одна фраза решает все», «на поверхности забота о людях, а на самом деле беспощадное нападение», «принуждение людей к преувеличенной самокритике».

В чём же, в конце концов, состоит «реакционность высказываний» выявленного множества правых элементов и антипартийных ячеек, которые в ближайшие тридцать лет были сосланы в далекие, холодные и трудные для жизни районы? В то время правые элементы выпустили «десять тысяч стрел плотной критики» – три большие «реакционные теории», высказанные Ло Лунти, Чжан Потюн и Чу Анпин, которые многократно обсуждались на различных конференциях. Ло Лунти предложил создать комиссию, в которой компартия совместно с демократическими партиями должна расследовать отклонения в «кампании против трёх» (со стороны работников компартии и правительственных учреждений, выступающих против бюрократизма, взяточничества и коррупции), и в «кампании против пяти» (со стороны частных предпринимателей, выступающих против взяток, уклонения от налогов, воровства государственного имущества, против мошенничества в производстве и воровства государственно-экономической информации). Кроме этого предлагалось вести работу по выявлению и вычищению чуждых контрреволюционных элементов.

Для оглашения своей позиции Госсовет обычно выпускал постановления, используя механизмы Политического Консультативного Комитета Китая и Всекитайского Собрания Народных Представителей (ВСНП). Чжан Потюн предложил членам Политического Консультативного Комитета Китая и ВСНП по максимуму включиться в политический процесс формирования государственных решений. Чу Анпин высказал мнение, что несмотря на то, что беспартийные также имели свои взгляды, чувство собственного достоинства и ответственность, по всей стране в крупных и мелких рабочих коллективах, в каждом отделе и в каждой бригаде – везде руководителями были члены партии, которые решали что хорошо, а что плохо. Не стоило делать всё только по указанию членов партии. Эти трое (Ло Лунти, Чжан Потюн и Чу Анпин) ясно выразили своё желание идти за компартией, и высказанные ими мнения также не выходили за рамки изложенного Лу Сюнем: «Господин, твой халат испачкался, пожалуйста, сними и я его постираю».

Среди правых элементов не было ни одного, кто бы хотел выразить протест компартии, была только здоровая критика и предложения. Именно эта критика и предложения привели к тому, что 100 тыс. человек лишились своей свободы, и пострадали миллионы семей. Вслед за этим появились ещё движения против правых элементов, такие как: «преданные сердцем компартии», «убрать белый флаг», «новая кампания против трёх», «ссыльных – на работу», и «выявить правые элементы, ускользнувшие от наказания». У кого были замечания по отношению к своему руководству на работе, а особенно по отношению к секретарям партийных ячеек, тот считался противником партии. В лучшем случае их непрерывно подвергали критике, а в худшем – трудовому воспитанию или переселению всей семьей в деревню. Эти люди и даже их дети не могли поступить в высшие учебные заведения, не допускались к службе в армии, и им невозможно было найти работу в уездных городах. Поэтому они потеряли право на страхование, государственное медицинское обслуживание, пополнили ряды крестьян, превратились во второсортных низших граждан.

После этих событий некоторая часть учащихся превратилась в двуликих людей без твердых убеждений. Они прочно шли следом за «Красным Солнцем», стали партийной «придворной интеллигенцией» и не могли самостоятельно делать выбор. Другие люди, благородные, отошедшие от политики, не смели раскрыть и рта. Китайская же интеллигенция, традиционно ощущавшая глубокую ответственность за судьбу нации, с тех пор молчала.

После движения «против правых элементов» Китай вошел в состояние, когда люди боялись правды. Стало популярным слушать ложь, лгать, выдумывать истории или искажать действительность. «Большой скачок» – это коллективное создание лжи по всей стране. Люди под руководством злого духа компартии совершили много глупых дел. Те, кто лгал, обманывали себя так же, как обманывали других. В этой лжи и глупом фарсе компартия насильственно насаждала жестокость и ересь в духовный мир китайского народа. Люди громко пели песни о «Большом скачке»: «Я – Нефритовый Император, я – Король Драконов. Приказываю трем горам и пяти хребтам посторониться — я иду»[4]. Они пытались осуществить фантастический план: «На земле площадью в один му (1га = 15 му) надо вырастить пять тонн зерна; производство надо увеличить в два раза; за десять лет превзойдем Англию, через пятнадцать лет – США». Все это было грандиозно и продолжалось много лет, пока большой неурожай не охватил Китай, и по всей стране миллионы людей не стали гибнуть от голода.

Кто из участников восьмого пленума ЦК КПК, проходившего в Лушане в 1959 году, не был согласен с мнением Генерального секретаря Пэн Дэхуэя[5], что «Большой скачок» Мао Цзэдуна был нелепым и необдуманным? Однако мнение «за Мао Цзэдуна или против» было гранью между «верностью» и «неверностью», между жизнью и смертью. Тогда Чжао Гао[6] назвал оленя лошадью не потому, что не мог отличить оленя от лошади, а ради контроля над общественным мнением, избежания дискуссий и расширения своей власти. В конце концов, самому Пэн Дэхуэю пришлось против совести подписаться под решением о его собственной отставке. Это похоже на то, как Дэн Сяопин в последний период культурной революции неохотно обещал не выступать против решения правительства о его отставке.

Человеческое общество осознает мир и расширяет свое мышление на основании полученного опыта. Компартия же позволяет людям познавать опыт и уроки всего общества малыми порциями, причем официальные СМИ скрывают правдивую информацию. В силу малой осведомленности у людей снижается способность объективной оценки достоверности получаемой информации. Последующие поколения совсем не знают мыслей, идеалов и опыта выдающихся людей предыдущих поколений; они только по некоторым обрывкам могут узнавать историю и оценивать новые события. То, что они считают правильным, на самом деле, возможно, совсем неправильно. Политика одурачивания народа компартией осуществляется именно таким способом.

Культурная революция – это большое проявление одержимости всего Китая злым духом компартии. В 1966 году по всему Китаю прокатилась широкая волна зверств и жестокости. «Бурный ветер красного террора рычал, как сумасшедший злой дракон, безудержно сотрясая горы и будоража реки». Писатель Цинь Му так описал культурную революцию в Китае:

«Это действительно страшное бедствие, которого никогда не было в истории. Это коснулось миллионов пострадавших людей: сколько миллионов человек умерло, терпя несправедливость, сколько семей распалось, сколько детей и подростков стали хулиганами, сколько книг в одночасье сожгли, сколько исторических достопримечательностей зверски разрушили, столько могил бывших добродетельных людей раскопали, сколько преступлений совершено под предлогом революции».

По предварительным подсчетам специалистов в культурной революции погибло 7 730 000 человек.

Людям часто ошибочно кажется, что насилие и убийства в культурной революции состоялись из-за анархического бунта, что убийцами в основном были хунвейбины, «те, кто поднимал бунт». Но по официально изданным в Китае историческим записям о нескольких тысячах уездах в период культурной революции, больше всего людей погибло не в конце 1966 года, когда правительственные органы разных уровней находились в парализованном состоянии; и также не в 1967 году, когда борьба участников бунта была самой сильной, а в 1968 году, когда были созданы «революционные комитеты» на разных уровнях, и когда Мао Цзэдун восстановил всестороннее управление государством. В известных всей стране кровавых событиях применяли насилие и убийства в основном войска, вооружённая милиция и члены компартии всех уровней власти.

Из нижеприведенных нескольких примеров видно, что жестокие действия в период культурной революции – это результат не отдельных крайних действий хунвейбинов и других участников бунта, а решения компартии на местном уровне. Компартия скрывала прямое подстрекательство и участие в насилии партийных лидеров и государственных служащих.

В августе 1966 года хунвейбины Пекина под предлогом «репатриации» насильственно выселили в деревни жителей Пекина, прежде заклеймённых как «помещики, богачи, реакционеры, ненадежные, правые элементы». По неполным статиcтическим данным в то время 33695 семей подверглось обыску и 85196 человек выселено из Пекина обратно на прежнее место жительства. Это движение быстро охватило всю страну, и в итоге 400 тысяч горожан вынудили переселиться в деревни. Даже те, чьи родители были в высшем руководстве компартии, но происходили из помещиков, также были высланы.

На самом деле такая репатриация была устроена китайской компартией до «культурной революции». Когда Пэн Чжэнь был Председателем исполнительной власти Пекина, он сказал, что население Пекина должно быть идеологически чистым, как «стекло и кристалл», т. е. надо выгнать всех жителей Пекина, у которых непролетарское происхождение. В мае 1966 года Мао Цзэдун дал команду «защищать столицу», и сразу была создана столичная рабочая группа, во главе которой стояли Е Цзяньин, Ян Чэн У и Се Фучжи. В задачи этой группы входило, используя милицию, в широких масштабах выселить жителей с «чуждым происхождением». Таким образом, нетрудно понять, почему правительство не препятствовало хунвейбинам, а городские и районные отделения милиции даже поддерживали их, когда они проводили обыски более чем у 2% жителей Пекина и высылали их из города.

В то время министр внутренних дел Се Фучжи требовал от милиционеров, чтобы они не только не препятствовали хунвейбинам, а должны были стать для них «советниками» и предоставлять им информацию. Хунвейбины просто использовались властью. В конце 1966 года они были брошены компартией; многих из них назвали «попутчиками» и посадили в тюрьму, других хунвейбинов вместе с городской молодежью отправили в деревни для участия в работе по преобразованию мышления молодежи. В то время «личной заботой» руководителей компартии была создана организация хунвейбинов района Сичэн, которая вела «движение выселения». И написанный ими циркуляр даже был подкорректирован главным секретарем Государственного Совета и опубликован.

После того как из Пекина выселили в деревни жителей – выходцев из помещичьих и богатых слоёв, в деревнях началось новое преследование класса вредных элементов. 26.08.1966 г. на собрании милиции уезда Дасин[7], подчиненной городу Пекину, была оглашена речь министра внутренних дел Се Фучжи. Так, в этой речи говорилось, что милиционеры должны быть советниками хунвейбинов, должны предоставить информацию о 5 черных категориях жителей (помещиках, богачах, реакционерах, вредных и правых элементах), содействовать обыскам в их домах. Убийства в уезде Дасин непосредственно происходили под командой местной милиции. Организаторами убийства являлись начальник милиции и секретарь партийного комитета милиции. Те, кто непосредственно убивал людей, в основном, были солдатами в гражданском, которые не жалели даже детей.

Во время культурной революции многие вступили в компартию благодаря тому, что при участии в совершении убийств «хорошо вели себя». По неполным статистическим данным, в провинции Гуанси в культурной революции больше 9 тысяч человек вступили в компартию после убийств, более 20 тысяч человек убивали после вступления в компартию, и еще более 19 тысяч человек также были связаны с убийствами людей. Только в одной этой провинции почти 50 тысяч коммунистов участвовали в убийствах.

В культурной революции при «подавлении людей» также проводили классовый анализ: «хорошие люди избивали плохих – так им и надо; плохие люди избивали плохих – слава и честь; хорошие люди избивали хороших – ошибочное взаимопонимание». Эти слова Мао Цзэдуна были очень популярны в жесточайшем движении хунвейбинов. Поощрение насилия над классовыми врагами приводило к тому, что насилие и убийства широко распространялись.

С 13.08.1967 г. по 07.10.1967 г. вооруженные солдаты в гражданской одежде из Управления Народного Ополчения уезда Дао провинции Хунань убивали членов организации «Сян Цзян Фэнлэй» и принадлежащих «5-ти черным категориям». Это продолжалось 66 дней и коснулось 10 районов, 36 коммун, 468 команд, 2778 семей – всего 4519 человек. Всего в 10 уездах всех провинций погибло 9093 человека, среди которых «помещики, богатые, реакционеры, вредные» составляли 38%, дети помещиков и богатых – 44%. Среди погибших самому старшему человеку было 78 лет, самому младшему – 10 дней. Среди зверских дел культурной революции это всего лишь один эпизод в одном районе. После того, как в начале 1968 года были созданы «революционные комитеты», в движении чистки классовых рядов во Внутренней Монголии ликвидировали «народную революционную партию внутренней Монголии», убив более 350 тысяч человек. В 1968 году в провинции Гуанси несколько десятков тысяч человек участвовали в массовых убийствах членов мятежной организации «422», когда погибло 110 тысяч человек.

Из этого следует, что масштабные убийства в культурной революции были делом государства, являясь попустительством и использованием насилия в преследовании народа со стороны руководителей компартии. Руководили убийствами и исполняли их в основном армия, милиция, вооруженные солдаты в гражданском и передовые члены компартии и комсомола. Когда говорили, что земельная реформа ради земли, то, опираясь на крестьян, убивали помещиков. Когда говорили, что реформа промышленности и торговли ради национализации капитала, то, опираясь на рабочих, убивали капиталистов. Если выступления против правых элементов для того, чтобы заткнуть рот интеллигенции, то какова была цель убийств во время культурной революции? КПК натравливала одну группу людей убивать другую, и не существовало никакого класса, на который можно было бы положиться. Даже если у рабочих и крестьян, на которых всегда опиралась компартия, были отличные от партии мнения, то их жизнь тоже подвергалась опасности. Тогда, в конце концов, ради чего всё это?

Целью этого было создание положения, при котором компартия, как единственная религия, управляла бы не только страной, но и мыслями каждого человека. В ходе культурной революции культ КПК и лично Мао Цзэдуна достиг апогея. Теория Мао Цзэдуна властвовала над всеми, внедряя мысли одного человека в мышление десятков миллионов людей. В истории ещё никогда не было ничего подобного, как во времена культурной революции: было неизвестно, какие дела нельзя совершать, но было известно, «какие дела, и как нужно совершать, кроме них ничего нельзя было делать, и ни о чём нельзя было думать». В период культурной революции по всей стране, народ как в религиозной молитве, перед фотографией Мао «утром просил указания, а вечером докладывал». Каждый человек несколько раз на день с уважением желал председателю Мао долгой жизни, и дважды в день, утром и вечером, произносил политическую молитву. Почти все, кто знал иероглифы, писали самокритичные статьи и доклады о своих мыслях. Обычная беседа сопровождалась ссылкой на слова Мао: «Непримиримо бороться с каждой эгоистичной мыслью», «Исполнять приказы независимо от того, понимаешь или нет, в процессе исполнения углубишь понимание». В культурной революции разрешалось поклоняться только одному «богу» (Мао), читать только один «канон» – записи речей председателя Мао. Если ты не выучил наизусть цитатник речей, поздравлял Мао без должного уважения, то тебе нельзя было даже купить еды в столовой. Во время покупок, поездки на транспорте, или же звонков по телефону, обязательно надо было произнести наизусть одну из речей цитатника, совсем даже не относящуюся к делу. Когда люди выполняли эти дела, то были фанатичными или равнодушными – они полностью были одержаны еретическим духом компартии. Создавать ложь, терпеть ложь и опираться на ложь – это стало способом жизни китайцев.

«Невинные души парили над кровавой культурной революцией», это было время потери совести, смены белого на черное. После неё «меняли флаги», компартия и подчиненное ей правительство за 20 с лишним лет поменяли 6 поколений руководителей. В Китай вернулась частная собственность, выросла пропасть между городом и деревней, расширились пустыни и перестали течь реки, процветают проституция и торговля наркотиками. Все «зло и преступления», которые китайская компартия предлагала ликвидировать, на сей раз заручились её поддержкой.

Волчье сердце компартии, её сущность змеи и скорпиона и дьявольские действия приносят всё возрастающий вред стране. Во время событий 1989 г. на площади Тяньаньмэнь армия и танки расстреляли студентов. Зверские же преследования практикующих Фалуньгун тем более не поддаются описанию. В октябре 2004 года, чтобы забрать земли крестьян для промышленного использования, правительство города Юйлинь провинции Шаньси направило более 1600 милиционеров, которые арестовали и ранили 50 с лишним крестьян. Сегодня политическая власть в Китае также основана на партийной философии борьбы и насилия, лишь маскируемой сейчас более искусно.

Из-за того, что компартия постоянно создает противостояние в обществе, и большое количество людей было отнесено ею к реакционерам, антисоциалистическим элементам, вредителям или сектантам, это порождает острые противоречия между диктатурой компартии и разными общественными организациями. Компартия под флагом «защиты порядка и стабилизации общества» непрерывно меняет конституцию, законы и постановления, подвергая преследованию каждого, кто не согласен с правительством.

В июле 1999 года, несмотря на возражения большинства членов политбюро, Цзян Цзэминь лично решил, что за три месяца надо уничтожить Фалуньгун, и сразу клевета и ложь заполонила всю страну. После того, как Цзян Цзэминь в интервью французской газете «Фигаро» заявил о том, что Фалуньгун «еретическая религия», китайская официальная пропаганда поспешила опубликовать статьи, оказывая давление на всю страну, чтобы встать против Фалуньгун. Цзян Цзэминь заставил ВСНП принять безрассудное «решение» об уничтожении «еретической религии», а Верховный суд и прокуратура опубликовали затем «разъяснение» этого «решения».

22.07.1999 г. агентство Синьхуа опубликовало речи ответственных лиц Отдела кадров и пропаганды при ЦК КПК, которые откровенно поддерживали Цзян Цзэминя в преследованиях Фалуньгун. Весь китайский народ был вовлечён в эти преследования, поскольку таково было решение партии. Они могли лишь повиноваться приказам и не смели как-либо возражать. За 5 лет государство потратило 1/4 финансовых ресурсов на репрессии Фалуньгун. Каждому человеку в Китае надо было пройти испытание: тех, кто признавался в самосовершенствовании по Фалуньгун и не отказывался от него, увольняли с работы, сажали в трудовые лагеря. Они не нарушали законы, не предавали родину и не были против правительства, просто они верили в «Истину-Доброту-Терпение», и за это их сажали в тюрьму. Хотя китайская компартия усиленно скрывает информацию, но благодаря данным, полученным от членов семей, известно, что более 1100 человек были замучены до смерти. Истинное число погибших гораздо больше.

По сообщениям гонконгской газеты «Венвейпао» от 15.10.2004 г. 20-й китайский исследовательский спутник во время приземления разрушил дом Хо Цзиюй из волости Пэнлай уезда Даин провинции Сычуань. В сообщении цитировали слова заведующего кабинетом правительства уезда Даин Ай Юйциня: «Эта черная гиря – действительно кабина спутника». Ай Юйцин является заместителем руководителя, отвечающим за место посадки приземляющегося спутника. Но на сайте агентства Синьхуа сообщили только о времени падения этого спутника и вообще ничего не говорилось о разрушении жилого дома. Такой метод – сообщать только хорошую информацию и не передавать плохую, всегда используется СМИ по указанию компартии. В различных политических движениях газеты и телевидение подливают масла в огонь, создают и распространяют ложь, помогая этим компартии в осуществлении её политики. Как только компартия дает команду, СМИ всей страны сразу исполняют ее. Когда компартия выступала против правых элементов, по всей стране передавали об их «преступлениях». Когда компартия организовала народные коммуны, газеты по всей стране сразу расхваливали их преимущества. В первый месяц после начала репрессий Фалуньгун СМИ каждый день в «час пик» раз за разом «промывали мозги» населению всей страны. После этого Цзян Цзэминь, используя все СМИ, непрерывно создает и передает ложь о «самоубийствах», «убийствах людей» и другую вымышленную информацию, чтобы люди ненавидели Фалуньгун. Международная организация по развитию образования разоблачила ложь «самосожжения на площади Тяньаньмэнь», подчеркнув, что правительство обманывает народ. За последние пять лет ни одна из каких-либо газет и телепередач на материковом Китае не сообщала правду о Фалуньгун.

Люди привыкли, что СМИ передают ложь. Опытный журналист агентства Синьхуа сказал: «Как можно верить передачам агентства Синьхуа?» А народ вообще называет китайские СМИ «собакой компартии». Есть такая народная песня: «Они (СМИ) – собака компартии, дежурит у двери компартии. Кого партия сказала укусить, того и укусит; сколько надо, столько и будет кусать».

Образование – это другие кандалы для контроля за народом. Цель образования – создание интеллигенции, а иероглиф Чжи Ши (знания) состоит из «знаний» и «осознания». «Знания» — подразумевается информация, материалы, сведения о традиционной культуре и текущих событиях. «Осознание» — подразумевается анализ, изучение, обсуждение, создание новых «знаний», т.е. процесс духовного развития. Те, у кого есть знания, но нет осознания, являются книжниками, а не настоящими интеллигентами с гражданской совестью. Вот почему в Китае всегда предпочитают «лиц с осознанием», а не «лиц со знаниями». Под управлением компартии среди китайских интеллигентов много таких, у которых есть знания, но нет осознания; у которых есть знания, но они не смеют осознавать. В школах детей готовят только к послушанию, чтобы они делали только то, что им сказали делать. В последние годы в учебных заведениях ввели предметы по политике и партийной истории, которые изучаются по строго разработанным учебникам. Преподаватели не верят этим учебникам, но, подчиняясь «дисциплине», против совести повторяют написанное в них. Ученики также не верят содержанию учебников и тому, о чём говорят преподаватели, но все равно выучивают наизусть, чтобы сдать экзамены. В конце семестра на школьных экзаменах, а также на вступительных экзаменах в колледжи и вузы были включены темы по критике Фалуньгун. Если ученики не знали стандартный ответ, то не могли получить высокую оценку и поступить в хороший вуз. Если ученики говорили правду, то сразу исключались из учебных заведений или лишались права на поступление в них.

В народном просвещении из-за влияния газет и правительственных документов часто повторяются лозунги, которые знают все, например: «То, против чего враги возражают, мы обязательно поддерживаем, и мы обязательно против того, что враги поддерживают». Широкое распространение подобных высказываний под флагом истины, незаметно отравило сердца людей, подменив доброту и миролюбие. В 2004 году китайский Совещательный центр проанализировал обследование, проводимое китайским сайтом «Синьна», итогом которого оказалось, что 82,6% китайской молодежи допускает применение во время войны жестоких пыток женщин, детей и пленных. Этот результат был шокирующим. Но он также отразил состояние китайского народа, особенно молодежи, которой не хватает минимальных знаний о гуманности традиционной культуры и человечности. 11.09.2004 г. некий безумец из города Сучжоу зарубил 28 детей. 20.09. 2004 г. один человек из провинции Шаньдун в здании школы ранил 25 школьников. В одной из начальных школ, ради «зарабатывания денег», учителя заставляли учеников делать хлопушки. В итоге произошёл взрыв, в результате которого погибли школьники.

Претворение в жизнь политики компартии обычно происходит с применением насилия и запугивания. Одним из таких способов являются политические лозунги. Компартия всегда считала расклеивание лозунгов критерием оценки политических достижений. Во время культурной революции Пекин за одну ночь стал «красным морем». Везде были расклеены плакаты «Внутри компартии свергнуть стоящих у власти, которые идут по дороге капитализма». По иронии, в деревнях текст был сокращен: «Свергнуть стоящих у власти».

В последнее время, чтобы пропагандировать «Закон о лесах», разные инстанции при Управлении лесными ресурсами и природоохранные комитеты издали нормы, которые необходимо было расклеивать как лозунги, в противном случае это могло бы означать не выполнение задачи. В результате, организации низких уровней расклеили много лозунгов, например таких, как «Кто поджег гору, того посадят в тюрьму». В последние годы, в Китае в ходе движения «планирования рождаемости», расклеили большое количество страшных лозунгов. Например: «Если один человек нарушил закон (родил сверх нормы), то все жители села будут стерилизованы», «Лучше добавить одну могилу, чем добавить одного человека», «Если мужчина должен быть стерилизован, но не сделал этого, то его дом будет разрушен; если женщина должна сделать искусственный аборт, но не сделала, то её корова и земля будут конфискованы». Вот ещё примеры лозунгов, нарушающих права человека и Конституцию: «Если сегодня не заплатишь налоги, то завтра будешь спать в тюрьме». Лозунги, по сути, являются видом информации. Они обладают наглядностью и запоминаемостью, поэтому китайское правительство часто использует их для выражения своих политических идей, воли и призывов. Лозунги также могут рассматриваться как обращения правительства к народу. Однако в подобных лозунгах, наряду с политической пропагандой, нетрудно заметить тенденцию к насилию и жестокости.

Массовое «промывание мозгов» для формирования жестко ограниченного мышления людей

Самый сильный инструмент жестокого управления китайской компартии – системный контроль. Иерархия партийной организации порождает циничное отношение к человеку как личности. Ей все равно, что она противоречит сама себе; она может сказать, и тут же отступиться от своих слов; для нее важнее всего именно сеть организаций, чтобы отнять у людей право быть человеком, которое дается ему при рождении. Повсюду правительственные органы управления. Независимо от того, город это или деревня, народ должен контролироваться участковой или сельской администрацией. В последние годы даже женитьба, развод и рождение детей – все должно быть согласовано с ней. Партийная идеология, образ мыслей, общественные структуры, механизм пропаганды и административные системы – всё служит только её диктаторским целям. Компартия, пользуясь властью, руководит мыслями и поступками каждого человека.

Жестокость партийного контроля проявляется не в физических страданиях, а в том, что незаметно делает человека неспособным думать самостоятельно, трусливым и малодушным, не смеющим иметь своё мнение. Цель её контроля в том, чтобы «промывать мозги» людей; чтобы они думали и говорили как компартия; делали то, что она поощряет.

Говорят, что «Политика компартии похожа на луну: первого числа она одна, а пятнадцатого числа – она другая». Но несмотря на то, как изменяется компартия, народ всей страны должен тесно следовать за ней. Когда тебя используют в качестве опорной силы компартии, чтобы бить других, ты должен благодарить компартию за то, что ты «пользуешься её благоволением». Когда тебя бьют, ты должен благодарить компартию за «воспитание». Когда ты узнал, что тебя ударили ошибочно и что тебя реабилитировали, ты должен благодарить компартию за то, что «у неё широкая душа, что она может исправлять свои ошибки». Компартия осуществляет свою тиранию путём непрерывных циклов подавлений и следующих за ними реабилитаций.

55-летняя тирания КПК ограничила сознание нации, поместив его в разрешенные компартией рамки. Те, кто мыслит вне этих рамок, сразу становится виновным. В результате непрерывной борьбы глупость стали называть умом, а беспринципность стала способом существования. В современном обществе, где интернет стал главным средством обмена информацией, КПК требует от людей контролировать себя и не читать новости из-за рубежа, не посещать сайты с заголовками «права человека» и «демократия».

Действие компартии «по промыванию мозгов» является абсурдным, жестоким, подлым и повсеместным. Оно изменило шкалу ценностей китайского общества, изменило нравственность и мораль, полностью изменило нормы поведения и способ жизни нации. Причем, КПК продолжает использовать психологические и физические пытки людей для укрепления своего абсолютного авторитета как религии, единовластно управляющей страной.

Почему компартии нужно непрерывно бороться, чтобы удержать свою власть? Почему КПК верит в то, что пока жизнь продолжается, борьба не прекратится? Разве не ради того, чтобы добиться этой цели, компартия безжалостно нарушает экологическую среду, не жалеет большинство городских жителей и крестьян, живущих в бедности?

Это ради коммунистического идеала? Нет. Один из принципов коммунизма – уничтожить частную собственность, потому что она считает, что частная собственность – корень всех преступлений и зла. В начале завоевания власти китайская компартия пыталась полностью уничтожить частную собственность. Однако после экономической реформы в 1980 году частная собственность вновь вернулась в Китай и была защищена Конституцией. Если не поддаваться влиянию «трюка компартии для отвода глаз», то люди смогут ясно увидеть, что компартия в течение 55 лет правления просто устроила некий фарс по распределению имущества, который повторялся несколько раз и в конце концов завершился частной собственностью компартии. Другой принцип компартии – демонстрация того, что она является «авангардом рабочего класса», что ее задача – уничтожение капиталистического класса. Однако сейчас в партийном уставе четко определено, что капиталистам можно вступать в компартию. Внутри самой компартии никто уже не верит в коммунизм. От неё осталась лишь пустая оболочка её мнимой сущности.

И вся эта длительная борьба только для того, чтобы сохранить чистоту рядов компартии? Нет. Сегодня, после 55-летнего правления компартии, повсюду её кадры берут взятки, нарушают законы, наносят вред народу и стране, и число таких случаев растёт. В последние годы стало известно, что из 20 миллионов государственных служащих в Китае 8 миллионов были осуждены за коррупцию. В Китае против чиновников по статье о коррупции ежегодно рассматривается около миллиона судебных исков, которые не расследуются. 09.01.2004 г. китайское государственное валютное управление проверило 35 банков и 41 предприятие на предмет использования валюты и выяснило, что 120 миллионов долларов США в нарушение закона использованы не по назначению. По статистике, за последние годы не менее 4 тысяч партийных работников сбежали за границу, прихватив с собой большие суммы денег, которые исчисляются несколькими десятками миллиардов долларов США.

Тогда может быть вся эта борьба за повышение морали и нравственности человека, а также его сознательности – ради заботы о делах государства? Также нет. В нынешнем Китае стремление к материальному благополучию резко усилилось, и люди утратили традиционные понятия о чести. Стало привычным обманывать родственников и друзей. Многие китайцы не в курсе важных проблем страны и не говорят о них; а тот, кто знает правду, не говорит о ней, поскольку это небезопасно. Вместе с этим, по вымышленным причинам раз за разом разжигаются националистические настроения. Китайцы могут с попустительства правительства бросать камни в американское посольство в Китае, поджигать государственный флаг США. Можно быть либо «послушным гражданином», либо «жестоким гражданином», но нельзя быть просто гражданином, обладающим правами человека. Культурное воспитание – основа повышения нравственного уровня народа. Принципы Конфуция и суждения Менция (Мэн-цзи) поддерживали моральные нормы и правила в течение тысяч лет. «Если люди оставляют без внимания нормы поведения, то могут остаться без главного и не различить добро и зло. Они могут потерять своё направление…и Дао может быть разрушен».[8]

Целью классовой борьбы компартии является создание непрерывного хаоса, для утверждения себя единственной руководящей партией и религией Китая, используя партийную идеологию для контроля за китайским народом. Правительственные органы, армия и СМИ являются инструментами КПК для поддержания диктатуры. Вред, который компартия принесла Китаю, невозможно измерить. Сама она уже стоит на грани гибели и её распад неизбежен.

Некоторые люди считают, что падение власти компартии принесет большой обществу хаос, беспокоятся о том, что вместо компартии некому будет управлять страной. В 5-тысячелетней истории Китая 55-летнее правление компартии – просто преходящее. К несчастью, однако, за эти короткие 55 лет компартия разрушила традиционную веру и правила. Разрушенными оказались прежние представления о морали и общественные структуры; забота, любовь и гармония между людьми подменены борьбой и ненавистью; уважение и забота о Небе, Земле и природе заменены самовозвеличиванием: «люди обязательно победят Небо». Совершая один за другим эти акты разрушения, компартия опустошила социальные, нравственные и экологические системы, приведя китайскую нацию к глубокому кризису.

Оглядываясь на китайскую историю, мы видим, что во всех династиях такие принципы, как «любовь к народу», «делать народ богатым», «воспитание народа» считались основной обязанностью правительства. Инстинктивно люди тянутся к доброте, и долг правительства – помогать удовлетворять это природное свойство народа. Менций говорил: «Наставления правителю: если у народа есть стабильный доход, то он будет спокоен; те же, у кого нет стабильного дохода, не будут спокойны»[9]. Нереально воспитывать народ, если он беден. Не любить свой народ и убивать невиновных – это называется тиранией. В 5-тысячелетней истории было много личностей, осуществлявших гуманное правление: в древние времена — император Жао и император Шунь; в династии Чжоу — императоры Вэнь и У; в династии Хань — император Вэньцзин; в династии Тан — правление императора Чжэньгуань; в династии Ци – император Кан Чэн. Эти династии процветали благодаря тому, что лидеры «следовали Небесному Дао», «придерживались золотой середины», «стремились к равновесию». Особенностью гуманного правления было следующее: выбирать способных, нравственных людей; разрешать свободно выступать с речами; стремиться к дружбе и миру; жертвовать собой ради народа и помогать ему. Благодаря этому народ будет соблюдать законы и нравственность, жизнь будет счастливой и труд плодотворным.

С точки зрения истории разве могут расцвет и гибель чьего-либо правления существовать без причины? Когда не станет компартии, Китай обретёт мир и гармонию. Люди вернутся к правде, доброте, скромности и терпению; государство вновь будет заботиться о нуждах народа, и все профессии будут процветать.

---

Читайте далее: 
Комментарий 4. Компартия является силой, восстающей против Вселенной

---

[1] «Летопись истории династии Хань»

[2] Цянь Бочэн «Восточная культура». 4-е изд. 2000 г.

[3] Гао Ган и Жао Шуши – члены ЦК КПК. В 1954 г., после неудавшейся попытки борьбы за власть, были обвинены в заговоре и исключены из КПК. Ху Фэн – знаток и литературный критик, исключен из КПК и осужден на 14 лет в 1955 г.

[4] Нефритовый Император и Король Дракона – китайские мифологические персонажи. Нефритовый Император известен также как «Августейший нефритовый персонаж». Неофициальное имя среди детей и простых людей – «Небесный дедушка». Считается, что он является правителем Небес и находится среди самых важных богов китайского пантеона Дао. Король Дракона — божественный правитель четырёх морей. Каждым морем управляет один Король Дракона, каждому морю соответствует одно определенное назначение. Короли Дракона живут в хрустальных дворцах, которые охраняют солдаты-криветки и генералы-крабы. Помимо управления водной жизнью, Короли Дракона управляют облаками и дождем. Король Дракона Восточного Моря, как говорят, имеет наибольшую территорию.

[5] Пен Дэхуэй (1898-1974), командующий вооруженными силами, главком во время войны в Корее, министр обороны в 1954-1959 гг. Отправлен в отставку действием левых элементов в окружении Мао.

[6] Чжао Гао (ум.ок. 210 г. до н.э.), глава евнухов при дворе Цинь. После смерти императора сфабриковал вместе с его вторым сыном Ху Хаем два завещания, вынудив наследника престола Фу Су покончить собой.

[7] «Дасиньская резня» произошла в августе 1966г. Шел процесс смены партийного руководства в Пекине. Министр Общественной безопасности Се Фу Чжи выступил с речью на встрече с Общественным управлением безопасности Пекина о поощрении невмешательства хунвэйбинов в действия против «пяти черных классов». Эта речь быстро была передана на заседание Постоянной комиссии Общественного управления безопасности Дасинь. После заседания Общественное управление безопасности Дасинь немедленно приняло меры по формированию плана в подстрекательстве народа к уничтожению «пяти черных классов» в Дасиньском округе.

[8] Де Канн Ювэй», сборник политических трудов 1981 г. Чжунхуа Шуцзюй.

[9] Высказывания Менция в «Тэн Вэнь Го»